Неточные совпадения
Пленникам сильно прискучило
сидеть в мешках, несмотря на то что дьяк проткнул для себя пальцем порядочную дыру.
Скорчившись,
сидит злосчастный
пленник под теплым одеялом на соломенном одре и, закрывши глаза, дремлет предсмертного дремотой.
Когда, с глухим сливаясь гулом,
Предтеча бури, гром гремел,
Как часто
пленник над аулом
Недвижим на горе
сидел!
Друзья крепко спали, когда пришла нежданная беда. Арефа проснулся первым, хотел крикнуть, но у него во рту оказался деревянный «кляп», так что он мог только мычать. Гарусов в темноте с кем-то отчаянно боролся, пока у него кости не захрустели: на нем
сидели четверо молодцов. Их накрыл разъезд, состоящий из башкир, киргизов и русских лихих людей. Связанных
пленников посадили на кобылу и быстро поволокли куда-то в сторону от большой дороги. Арефа и Гарусов поняли, что их везут в «орду».
Когда же полдень над главою
Горел в лучах, то
пленник мой
Сидел в пещере, где от зною
Он мог сокрыться. Под горой
Ходили табуны. — Лежали
В тени другие пастухи,
В кустах, в траве и близ реки,
В которой жажду утоляли…
И там-то
пленник мой глядит:
Как иногда орел летит,
По ветру крылья простирает,
И видя жертвы меж кустов,
Когтьми хватает вдруг, — и вновь
Их с криком кверху поднимает…
Так! думал он, я жертва та,
Котора в пищу им взята.
Ермак вспомнил, что и он так часто
сидел у себя в избе, думая о Ксении, и в сердце его закралась жалость к этому дикому кочевнику, но все же человеку. Еще минута, и он готов был броситься в ноги Семену Иоаникиевичу и умолять дать свободу
пленнику. Но этого было нельзя — мурза слишком опасен. Ермак пересилил себя и отошел от окна.
Новое отделение, новые знаменитые
пленники. И опять татаре, опять живое свидетельство Иоаннова ума и воли, смиривших Восток. Заключенные были два брата, один седой старик, другой в летах, подвигающих к старости.
Сидя рядом и перекинув друг другу руки около шеи, они молча, грустно смотрели друг другу в глаза. В них видели они свое отечество, свое небо, своих родичей и друзей, все бесценное и утраченное для них. В таком положении застал их великий князь. Смущенные, они расплелись и остались
сидя.
Он бесконечно повторял: «Этот самый!» — вкладывая в эти слова весь свой страх, и ненависть, и обиду… Толстый офицер неподвижно
сидел в седле и тусклыми глазами смотрел попеременно то на околоточного, то на
пленника.